Генри Каттнер - Этот мир-мой! [Авт. сборник]
Безумные таланты успокоились. Вероятно, неудержимая вспышка бывала лишь поначалу, часа через три после процедуры, а потом талант можно было включать и выключать произвольно. Гэллегер уже не испытывал непреодолимого желания петь, но, попробовав, убедился, что может делать это, когда захочет, причем хорошо. Дед же проявлял великолепные математические способности каждый раз, когда испытывал в них потребность.
А в пять утра явился Махони с двумя полицейскими, арестовал Гэллегера и доставил в тюрьму.
Там изобретатель провел три дня.
Вечером третьего дня прибыл адвокат Перссон с приказом об освобождении и множеством проклятий на устах. В конце концов ему удалось вытащить Гэллегера, вероятно, благодаря лишь своей репутации. Потом, уже в аэротакси, он простонал:
— Что за ужасное дело! Политический нажим, юридические крючки, безумие! Трупы, появляющиеся на вашем дворе, — кстати, их уже семь, — и исчезающие из морга. Что за всем этим кроется, Гэллегер?
— Не знаю. Вы… гмм… выступаете моим защитником?
— Разумеется. — Такси рискованно скользнуло мимо небоскреба.
— А чек?.. — рискнул спросить Гэллегер.
— Мне дал его ваш дед. Да, он просил передать кое-что еще. Сказал, что подверг процедуре Руфуса Хеллвига, как вы и планировали и получил вознаграждение. Я же сомневаюсь, что заслужил хотя бы часть своего. Позволить вам просидеть в кутузке три дня! Но нажим оказался слишком силен. Мне пришлось использовать кое-какие свои связи.
Вот, значит, как. Дед перенял математический талант Гэллегера, он знал все об обратной мозговой связи и о том, как действует машина. Он подверг процедуре Хеллвига и, похоже, удачно. По крайней мере, теперь они были при деньгах. Но хватит ли этого?
Гэллегер объяснил ситуацию адвокату, насколько у него хватило смелости. Перссон кивнул.
— Говорите, все из-за машины времени? Значит, нужно ее как-то выключить, тогда трупы перестанут появляться.
— Я не могу ее даже разбить, — признался Гэллегер. — Я уже пробовал, но она попала в стазис и находится вне нашего сектора пространства-времени. Не знаю, сколько это еще продлится. Она настроена на перенос сюда моего тела и будет неустанно делать это.
— Ах вот как. Ну хорошо, я сделаю все, что смогу. Во всяком случае, сейчас вы свободны. Но я ничего не могу гарантировать, пока вы не прервете этот поток ваших трупов, мистер Гэллегер. Я здесь выхожу. До встречи. Может, у меня в конторе завтра в полдень? Хорошо.
Гэллегер пожал ему руку и назвал пилоту свой адрес. Там его ждал неприятный сюрприз — дверь открыл Кэнтрелл.
Его узкое бледное лицо скривилось в усмешке.
— Добрый вечер, — сказал он. — Входите, Гэллегер.
— Уже вошел. Что вы тут делаете?
— Пришел с визитом к вашему деду.
Гэллегер огляделся по сторонам.
— А где он?
— Не знаю. Можете сами поискать.
Предчувствуя какой-то подвох, конструктор отправился на поиски и нашел деда на кухне, где тот ел крендели и кормил либлей. Старик явно избегал его взгляда.
— Ну ладно, — сказал Гэллегер. — Выкладывай.
— Я не виноват. Кэнтрелл сказал, что отдаст излучатель в полицию, если я не сделаю, как он хочет. Я знал, что тогда тебе крышка.
— Что здесь произошло?!!!
— Спокойнее, я уже все обдумал. Это никому не повредит…
— Что? Что?!!
— Кэнтрелл заставил меня применить твое устройство к нему, — признался дед. — Он заглянул в окно, когда я был занят с Хэллвигом, и все понял. Он пригрозил, что тебя казнят, если я не дам ему талантов.
— Чьих?
— Ну… Гулливера, Морлисона, Коттмана, Дениса, Сент-Меллори…
— Хватит… — слабым голосом произнес Гэллегер. — Величайшие инженеры нашего времени, вот кто это! И все их знания в мозгу Кэнтрелла! Как он уговорил их?
— У него язык без костей. Он не сказал, в чем дело, придумал какую-то хитрую историю… А еще у него твой математический талант. От меня.
— Превосходно, — угрюмо сказал Гэллегер. — Что же ему нужно, черт побери?
— Он хочет завоевать мир, — печально ответил толстый либль. — Ради бога, помешай ему! Этот мир принадлежит нам!
— Не совсем так, — сказал дед, — но все равно хорошего мало. Он теперь знает то же, что и мы, и может сам построить аппарат для обратной мозговой связи. А через час он летит стратопланом в Европу.
— Значит, жди неприятностей, — подытожил Гэллегер.
— Точно. Мне кажется, Кэнтрелл начисто лишен моральных принципов. Это он виноват, что тебя держали в тюрьме все эти дни.
Дверь открылась, и заглянул Кэнтрелл.
— Во дворе свежий труп, только что появился. Но заниматься им мне некогда. Есть какие-нибудь новости от Ван Декера?
— Ван Декер! — поперхнулся Гэллегер. — Его тоже?!
Человек с величайшим в мире уровнем интеллекта!
— Пока нет, — усмехнулся Кэнтрелл. — Я много дней пытался с ним связаться, но только сегодня утром он позвонил мне. Я боялся, что не успею с ним увидеться, но он обещал прийти сегодня вечером. — Кэнтрелл посмотрел на часы. — Надеюсь, он не опоздает. Стратоплан ждать не будет.
— Минуточку, — сказал Гэллегер. — Я хотел бы знать ваши намерения, Кэнтрелл.
— Он хочет завоевать мир! — запищал один из либлей.
Кэнтрелл весело посмотрел вниз.
— Как оказалось, это не так уж сложно. К счастью, я совершенно аморален, так что могу до конца использовать эту возможность. Таланты величайших умов человечества очень мне пригодятся: я буду лучшим почти во всем. То есть, абсолютно во всем, — добавил он, прищурившись.
— Диктаторский комплекс, — скривился дед.
— Пока нет, — ответил Кэнтрелл. — Может, когда-нибудь… Дайте мне немного времени. Я уже почти сверхчеловек.
— Вы не можете… — начал Гэллегер.
— Разве? Не забывайте, у меня ваш излучатель.
— Верно, — согласился конструктор, — а все тела со двора — мои тела — были убиты с помощью излучателя. На сегодня вы единственный, у кого он есть. Видимо, мне суждено когда-нибудь быть убитым из него.
— Мне кажется, «когда-нибудь» звучит куда лучше, чем «сейчас», — тихо заметил Кэнтрелл.
Гэллегер не ответил, и Кэнтрелл продолжал:
— Я снял сливки с лучших умов Восточного побережья, а теперь сделаю то же в Европе. Все может случиться.
Один из либлей, видя, как рушится их план завоевания мира, горько заплакал.
В дверь позвонили. По знаку Кэнтрелла дед вышел и вернулся с плотным мужчиной, которого отличали кривой нос и кустистая рыжая борода.
— Ха! — загремел он. — Вот и я! Надеюсь, не опоздал?
— Доктор Ван Декер?
— А кто же еще?! — воскликнул рыжебородый. — А теперь — быстро, быстро, быстро, у меня много работы. Судя по вашим словам, ничего из этого эксперимента не выйдет, но я согласен попробовать. Проекция души — несусветная глупость.
